Улов меньше, цена выше: куда пропала рыба из рек Дальнего Востока

Несколько дней назад истек срок запрета на лов рыбы в Амуре. Он вводится каждую осень на месяц в целях сохранения биологическолй среды этой пограничной реки. Но, честно говоря, выглядит издевкой. Потому что местное население, для которого рыба – основа рациона, ее почти не видит.

Норма вылова на человека для собственного пользования – 50 килограммов. Однако теперь местное население выуживает, дай бог, половину нормы. А кто-то вообще остается без рыбы. Рыбные заводы в Еврейской автономной области едва сводят концы с концами. Медведи без рыбы идут ближе к городам и деревням. На Сахалине, по сообщениям местных жителей, уже пришлось пристрелить из-за этого более восьмидесяти животных. Ихтиологи официально заявляют: все дело в наводнении, которое в 2013 году вымыло все лунки с икрой лососевых.

Так ли это? И, конечно, понятно, что если уж на Дальнем Востоке нет рыбы, то и в остальной России ее тем более не будет. Вернее будет, но привезенная из-за границы, по диким ценам. Что странно для рыбодобывающей страны. Вернее, нам это странно, а есть те, кому это хорошо.

Где рыба и кто виноват – об этом на Дальнем Востоке спорили еще в пик сезона. Горбушу и кету сметали с прилавков несмотря на безумные ценники, А когда лов закончился, крепко задумались: дальше что?

В Хабаровском крае тихоокеанского лосося не хватило ни рыбакам-любителям, ни промышленным гигантам. Рекорд добычи за последние 100 лет здесь поставили прошлой осенью – 86 тысяч тонн. В этом – всего 46. И пока ученые рассуждали о глобальном потеплении, из-за которого лосось уходит на север, где похолоднее, на Амуре заговорили: рыбу в реку просто не пустили.

Николаевск-на-Амуре. Здесь рыба заходит в реку из моря и идет на нерест. Чтобы ловить ее, нужно выиграть конкурс и получить участок. Именно на их владельцев и показывал пальцем весь остальной российский Амур – мол, перегородили реку и сами все поймали. Вот такие частоколы на реке – они называются заездки – основной способ ловли здесь.

Мы проплываем остров Басса. Ниже по течению начинается Амурский лиман. Оттуда и вверх до Николаевки – она в 60 км –каждый год устанавливают заездки. И на этот крохотный участок, только по официальным данным, приходится половина промышленного лова района. Заездки стоят до октября. Сейчас остались только редкие бревна. Но владелец одного из предприятий утверждает, перегородить реку таким способом невозможно.

"В этом году самый длинный заездок был 2600 метров, т. е. не более 2/3 – это все соблюдалось. Я не знаю, откуда возникли эти разговоры и под каким углом это все снимали и показывали", – говорит Александр Поздняков.

Простые рыбаки говорить на камеру боятся. Но многие твердят: в том, что рыбы нет, виноваты как раз эти частоколы. Если в советское время их было 4-5 на весь нижний Амур, теперь кету отлавливают почти 40.

Еще каждое лето здесь появляются целые плавучие базы, где работают в основном приезжие. Деньги из воздуха – нанимай рыбаков с катерами, и лови себе. Главное – договорится с владельцем участка и рыбоохраной.

Местные жители возмущаются: работы нет, а ту же кету или горбушу, которую добывают у них под носом, они не видели весь сезон.

Жители Николаевска боятся, рыба исчезнет совсем – ведь до нереста она не доходит. При этом местные могут ловить только на стол – никакой продажи. Если на реку пустят.

Единственный в Николаевске-на-Амуре участок для законного любительского и спортивного рыболовства. 400 м в ширину и 8 км вниз по течению. Это значит, что добывать рыбу местные жители могут только здесь, в т. ч. из соседних деревень, до некоторых несколько часов пути. Потому что даже при наличии билета, выходя на воду у себя дома, они тут же становятся браконьерами.

А вот промышленников, получающих разрешение на работу, с каждым годом все больше.

Зачем тогда на реку пускают новых промышленников? Тем более, наука – ее задача прогнозировать, сколько ждать рыбы в путину, – предупреждала: в этом году улова будет гораздо меньше.

И так не только в Хабаровске. Сахалин митингует: добыли 24 тонны красной рыбы, хотя раньше брали до 200. Местные власти ничего не замечают и никого не слушают.

Свежей рыбы нет и во Владивостоке. Из магазинов исчезает за считаные часы!

На внутренний рынок рыбодобытчикам работать не интересно. Не хватает производственной мощи.

"Мы не можем даже переработать креветку. Сами выловили здесь, отправляют в Китай, там ее разделывают и потом отправляют обратно в Россию. Нерка и другая рыба дорогостоящая даже не заходит в порты Владивостока, а идет на Японию, в частности", – говорит сотрудник логистической компании Андрей Павлюк.

Так не только на Дальнем Востоке – Мурманск. Выловленная здесь рыба дороже, чем где-нибудь в средней полосе. Почти все суда, что стоят в порту, – старые. И это напрямую влияет, куда пойдет товар.

"У нас старые суда, и судовладельцы понимают, что достаточно серьезные затраты на это! Проблема в том, что выгодней и интереснее продукцию поставлять за границу, это связано с судовым снабжением и экономическими выкладками, там цены интереснее", – говорит управляющий АО "Мурманский морской рыбный порт" Олег Креславский.

Да что цены – нередко вместе с уловом в руки иностранцев попадают целые рыболовецкие компании.

"Используются бартерные схемы, когда суда, заходя в иностранный порт, расплачиваются своей рыбой за бункеровку судов и другие услуги. Наши компании попадают в прямую зависимость от иностранных кредиторов. И конечно, они следят, что они ловят, где они ловят", – заявили в ФАС.

Но больше всего нашей рыбы уходит в Китай, рассказывают хабаровские бизнесмены. Российские компании заранее получают у чиновников экспортные билеты, чтобы все сырье сразу же продать.

В итоге наш покупатель ест или отечественное, но под иностранной упаковкой и с неизвестной обработкой, или чистый импорт. Больше всего в Россию везут с Фарерских островов. Следом идут Китай, Чили, Вьетнам и Гренландия. При этом общее потребление рыбы в стране стремительно падает.

Хотя наша красная рыба лучше – это показала проверка Роскачества.

Получается, рыба высшего сорта уходит за границу, а нашим предприятиям даже перерабатывать нечего. Хотя делать можем все, что угодно. На этом заводе под Воронежем из свежей рыбы производят всевозможные закуски к пиву. И очень хотят работать именно с отечественным сырьем. Не выходит. А конечный продукт – хуже.

Рыбная отрасль живет своей, мало кем управляемой, жизнью. Непонятно даже, как цены выстраиваются. Например, один из монополистов этого рынка, компания "Русское море", в 2014-м задрала цены на мясо лосося сразу на 80–100%. Вроде как санкции. При этом они не только импортируют его, но и сами выращивают красную рыбу. Тоже подтянули стоимость под шумок? Хотя цена, например, кеты на Дальнем Востоке тоже варьируется. И чем ближе к столице региона, тем она ниже.

Каждую путину кета преодолевает сотни километров, поднимаясь по руслам рек на нерест. Например, сюда, к Хабаровску, из устья Амура она идет неделями. С каждым днем теряя серебристый окрас, нагулянный в океане жирок. Мясо становится дряблым, а значит деликатес, выловленный у моря, здесь и выше по течению стоит по-разному.

От этого зависит и ценность промыслового участка: чем ближе к устью Амура, тем больше заработок. Единственные, кто не вписывается в эту схему, – браконьеры. Они работают на всей реке.

О масштабах говорят и оперативные сводки – пока весь Хабаровск думал, куда делась кета, браконьеры отлавливали осетровых. В Комсомольске-на-Амуре задержали партию черной икры – почти тонна. Сколько рыбы для этого выпотрошили, никто и не считает.

Это все в промышленной основе, это все видят, и видят не один и не два человека, а целое поселение. Но все отворачиваются, молчат, потому что кому-то удобно, кому-то выгодно, кому-то совестно, а этого не должно быть.

К махровым браконьерам часто относят и местных жителей. Которые пытаются поймать рыбу, но лавируют между давно поделенными участками. И бояться надо не только их владельцев, но и инспекторов. А они бывают разные – вот этот мужчина утверждает, пришлось беседовать с нетрезвыми вооруженными контролерами на реке.

Но кроме любителей и тех, кто ловит в промышленных масштабах, в Хабаровском крае есть те, чья жизнь напрямую зависит от путины и улова.

Средний Амур, село Сикачи Алян, где проживают представители коренных народов Севера. Сейчас у них самое важное и ответственное время – до следующей осени кормиться будут только тем, что поймали в рыбный сезон. Но лодки все чаще приходят пустыми – в этом году в этих водах ловить нечего.

Коренным малочисленным народам Севера за разрешения на рыбалку платить не нужно – государство гарантирует им 50 кг рыбы на человека в год. 100 – если семья многодетная. У Виктории 6 детей. И на том, что поймали сейчас , продержатся максимум до середины зимы.

Для коренных народов рыба – не просто деликатес, это еще и местная экономика. Но кеты, которую можно было бы продать или на что-то выменять, нет.

Община в этот сезон подавала заявку на 10 тонн рыбы. Разрешили выловить чуть больше восьми. Не поймали даже тонну.

Как так получилось в регионе, богатом рыбой лучших сортов, не могут ответить ни нанайцы, ни чиновники, ни владельцы крупных компаний. Но виноватых, как обычно, нет. Сейчас на Амуре – от верховья до устья –все говорят об одном: если варварскую добычу кеты, горбуши и осетра не прекратить немедленно, через несколько лет популяция исчезнет. А мы и дальше будем платить втридорога – и за чужую рыбу, и за свою.